Оружие будущего: дроны и беспилотные системы на войне

Аналитический отчет о разработке и использовании беспилотников, а также о том, как они кардинально трансформировали современное поле боя.

Конфликт с использованием дронов перестал быть лишь сюжетом научно-фантастического фильма о будущем. Интересно, что мировое кино одним из первых отреагировало на эту реальность: в британском фильме «Всевидящее око» (Eye in the Sky, 2015), с Хелен Миррен в главной роли, с начала до конца подробно изображается операция, в которой беспилотные летательные аппараты используются для ликвидации крупной террористической группировки в одной из африканских стран.

В данном фильме управление операцией осуществляется за тысячи километров от места события, а операторы дронов различного размера и назначения (от боевых дронов до «электро-пчел» для наблюдения) находятся в полной безопасности и недоступности. В пояснении к фильму отмечается, что «значительная часть технологий, представленных на экране, все еще находится в стадии разработки», но также подчеркивается, что «данные беспилотники — это не вымысел» и что «они будут использоваться в ближайшем будущем».

За последние два года война в Украине предоставила миру важные уроки о том, как беспилотные летательные и морские дроны кардинально изменили современное поле боя.

Центр военно-морского анализа США (Center for Naval Analyses, CNAS) в этом году опубликовал исследование своего старшего научного сотрудника и директора Оборонной программы Стейси Петтиджон под названием «Эволюция, а не революция: Вторжение России в Украину в 2022 году и война дронов». В данной работе она проанализировала инновационные методы, которые применяли украинские и российские войска для использования различных типов дронов, включая небольшие коммерческие квадрокоптеры и барражирующие аппараты, способные доставлять боеприпасы на значительные расстояния.

По состоянию на начало третьего года войны России против Украины аналитик сделала следующие выводы:

Первый: «Украина постоянно опережает Россию по инновациям в области технологий и программного обеспечения», однако российские силы «быстро адаптируются и имитируют достижения Киева».

В качестве примера Петтиджон приводит успешное применение украинскими силами управляемых дронов-камикадзе FPV (First Person View — беспилотные летательные аппараты, оснащенные камерой и передающие пилоту видео в реальном времени), которые украинцы начали создавать своими руками.

Увидя их эффективность, Россия, в свою очередь, так же стала активно производить и применять аналогичные аппараты на поле боя.

Второй вывод заключается в том, что для приобретения, модификации и создания коммерческих и самодельных дронов, как для украинских, так и для российских войск были созданы и задействованы сети волонтеров. Для повышения профессионального уровня использования дронов ВСУ изучило передовой опыт их примененеия и организовало учебные курсы по этой теме.

Третий вывод, который сделала эксперт, заключается в том, что «благодаря помощи Ирана у России до недавнего времени сохранялось преимущество в количестве военных беспилотников, что позволяло ее силам наносить удары далеко за линией фронта».

В свою очередь Украина сумела нарастить свой арсенал военных дронов — как для разведки, наблюдения и рекогносцировки (ISR), так и в вариантах «камикадзе». Правительство Украины сегодня вкладывает значительные средства в местную индустрию производства дронов, отметила эксперт.

Четвертый вывод исследования касается тактики использования дронов. В войне в Украине дроны зачастую действовали скоординированными группами, а не «стаями», дроны более эффективны, когда работают в составе более крупной группы беспилотных систем.

Пятый вывод — о том, как дроны применялись в сочетании с другими средствами ведения боя.

«И российские и украинские силы используют дроны-камикадзе дальнего действия для нанесения стратегических ударов. Без этих дронов украинские силы не имели бы возможности поражать цели в глубине территории России и оккупированного Крыма», говорится в докладе. Российские же силы «используют дроны-камикадзе в дополнение к своим более дорогим крылатым и баллистическим ракетам большой дальности, отвлекая скудные средства ПВО Украины с линии фронта».

Стейси Петтиджон также проанализировала успехи и неудачи в противодействии одним и тем же типам возможностей БПЛА.

Шестой вывод ее доклада заключается в том, что хотя электронная война (РЭБ) «все-таки является наиболее эффективным способом остановить беспилотники», украинские и российские силы «пробуют и иные средства противодействия, варьирующиеся от простых заграждений, таких как проволочные сети, до воздушных боев с дронами».

Какие уроки из опыта первый войны с широкомасштабным применением БПЛА следует извлечь США и НАТО?

В результате своего анализа Стейси Петтиджон пришла к выводам, имеющим большую важность для развития современного оборонного комплекса США и НАТО. Главными уроками применения дронов в Украине для американской армии, по ее мнению, стали:

— Доступность дронов, что создает новые возможности в ранее не существовавших масштабах и преобразуют поле боя. Тремя основными примерами этого являются: повсеместное применение коммерческих дронов на передовой, использование дронов-камикадзе FPV для противопехотных и противотранспортных атак за пределами прямой видимости, а также дронов-камикадзе дальнего действия для нанесения ударов по стратегическим объектам.

— Миссии по наблюдению и нацеливанию остаются более важными, чем сами удары дронов. Несмотря на «изобилие видеороликов в социальных сетях, на которых коммерческие квадрокоптеры сбрасывают гранаты на солдат или атакуют танки, наиболее важной задачей дронов является сбор разведданных и получение информации о целях».

— Коммерческие дроны затрудняют концентрацию сил, достижение внезапности и проведение наступательных операций, «обеспечивая большую видимость передвижения войск противника за линией фронта».

— Дроны-камикадзе FPV предоставляют «недорогие высокоточные ударные возможности, являясь тактическим оружием за пределами прямой видимости, которое в первую очередь расширяет досягаемость наземных войск». Дроны FPV, по сути, — очень «дешевое противотанковые оружие», при том, что дальность их действия «примерно в шесть раз превышает дальность действия самого современного противотанкового оружия. Их самым большим недостатком является малая грузоподъемность».

— Однако даже большое количество небольших дронов не может сравниться с мощью артиллерийского огня. В совокупности, удары дронов «дополняют средства ведения огня с закрытых позиций, но не заменяют собой гаубицы».

— Дроны обеспечивают доступную авиационную мощь, но они не заменили традиционные военно-воздушные силы, и не смогли добиться превосходства в воздухе. Основная задача большинства ВВС — завоевание и поддержание превосходства в воздухе, то есть «свободы проведения операций в воздухе, которые включают защиту от воздушных атак противника» и проведение наступательных операций «воздух-земля».

— Дроны не более живучи, чем самолеты с экипажем. Дроны «уязвимы для многих средств противодействия, особенно для радиоэлектронной борьбы, огнестрельного оружия и ЗРК».

— Дроны не обязательно должны быть живучими, если они дешевы и многочисленны. Поскольку дроны уязвимы, они «должны быть достаточно дешевыми и простыми в производстве, чтобы их запасы можно было легко пополнить».

— Учитывая особенности современной войны с применением БПЛА, необходимо «увеличивать и развивать промышленную базу производства различных систем противовоздушной обороны».

Какие задачи в области применения БПЛА были определены американскими военными экспертами, исходя из уроков войны в Украине?

«Очевидно, что на поле боя стало намного больше прозрачности. В современной войне стало видно любое транспортное средство, приближающееся к линии фронта», подчеркнула автор доклада.

Выводы своего доклада, а также промежуточные уроки украинской войны Стейси Петтиджон пригласила прокомментировать Гейба Камарильо, заместителя главы Пентагона по вопросам сухопутных войск (Gabe Camarillo, Under Secretary of the Army).

«Мы должны быть готовы действовать, двигаться и иметь возможность маневрировать в новой среде, — подчеркнул высокопоставленный американский военный, — Это меняет то, как армия будет действовать в боевых условиях, по сравнению с тем, как мы делали это в Ираке и Афганистане в течение примерно 20 лет. Нам нужна более низкая сигнатура, уменьшенная сигнатура электромагнитного спектра. Мы должны быть гораздо более мобильными. Большие командные пункты с огромными антенными фермами будут отсутствовать в конфликтах будущего. Нам необходимо иметь устойчивый доступ к широкополосным сетям связи для обмена данными и информацией в боевом пространстве, когда оно станет гораздо более перегруженным. Происходит настоящая трансформация».

Замминистра обороны США рассказал, что армия США уже планирует внедрять ряд новшеств, продиктованных изменениями характера современных боевых действий.

По его словам, разрабатываются новые решения и определяются инвестиции в разработку оружия направленной энергии, которые включают в себя: «высокоэнергетические лазеры, мощные микроволны, ультразвуковые радиочастотные системы».

«Развитие систем БПЛА и угроз, которые они несут, неразрывно связаны с электронной войной, — подчеркнул Гейб Камарильо, — Проблема радиопомех станет основной — важно будет также научиться действовать в закрытой или заглушенной среде, независимо от того, что предпринимает противник».

Он рассказал также о разработке мобильных «глушилок» радиосигналов, позволяющих оперативно перемещать малогабаритные РЭБ на большие расстояния, например, вдоль линии фронта.

Заместитель министра обороны США заверил, что «американские специалисты внимательно следят за гражданским коммерческим рынком дронов», и что многие подразделения Пентагона «уже экспериментировали с недорогими коммерческими типами».

«Это направление позволит сэкономить средства, — уверен военный руководитель. -Одним из важных вопросов, который сейчас волнует многих американских военных — это распространение информации с разведывательных дронов для разных уровней командования».

«Важным оказался вопрос: на каком уровне нужна информация, на каком уровне она будет наиболее актуальной и для какого эшелона? — пояснил Гейб Камарильо, — Не все, что получено с таких БПЛА, вероятно, будет иметь отношение к уровню дивизии или, конечно, не к армейскому уровню театра военных действий. И у нас есть программы и возможности распределения аудио-видео массивов информации, многие системы находятся в стадии разработки, а прототипы внедряются. Затем возникает вопрос: как убедиться, что вы можете поделиться соответствующей информацией в нужное время и в нужном месте? Я думаю, что двумя ключевыми факторами являются: обеспечение доступа ко всему спектру возможностей наблюдения с БПЛА, и наличие правильных инструментов для обработки и распределения информации».

Еще одним вопросом является «процесс закупки БПЛА для армии». Стоимость безусловно является важным фактором, но также «необходимо учитывать стремительно меняющиеся технологии, которые снижают себестоимость многих компонентов». По словам военного руководителя, армия собирается активно «использовать производство мелких компонентов, например, путем внедрения 3D-печати».

Кроме того, по словам Камарильо, «важно ускорение анализа опыта применения различных систем».

«Важно будет изначально быстро прогнозировать жизненный цикл любой инновации в области БПЛА», — убежден чиновник.

Гейб Камарильо рассказал также, что в военной системе США «создана даже учебная площадка — Объединенный университет по борьбе с БПЛА». «Хотя понятно, что единой «серебряной пули» в этом вопросе не существует», — добавил он.

Оригинальная статья